Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Страница 136

136

– Демократ, однако, – печально констатировал Рох, тщательно выговаривая русские слова. – Так называемый…

Фрол понял это и сам, как только прислушался к тому, что доносилось с крыльца.

– Здесь говорят, что я не признаю решений Великого Собрания! – вещал Асх, делая рукой жест, сразу же напомнивший дхару виденные им памятники Вождю. – Это неправда, сограждане! Я чту решения нашего законно избранного законодательного органа. Но скажите мне, – голос оратора зазвенел иронией, – когда оно в последний раз собиралось? По-моему, наш уважаемый президент предпочитает принимать решения в семейном кругу!

Толпа зашумела, бородачи принялись многозначительно переглядываться. Кажется, Асх в данном случае был близок к истине. «Президентом» он, судя по всему, величал «завхоза» Вара.

– Мы теряем время, сограждане! Настал час выйти и предъявить свои требования. Блокады больше нет, в стране революция!..

Собравшиеся вновь зашумели, на этот раз недоверчиво. Очевидно, даже здесь в революцию не очень верили. Но это Асха не смутило.

– Мы должны объединиться с дхарами, живущими в эмиграции, и поставить перед оккупационным антинародным режимом вопрос о восстановлении дхарской государственности…

Фрол изумленно моргнул, с трудом соображая, что эмигранты – это дхары, живущие за пределами леса, а «оккупационный антинародный режим» он защищал у Белого Дома.

– Как первый шаг мы должны требовать возвращения бассейна Печоры… Да-да, конечно, Пех-ры. Затем…

Фрол лишь изумлялся, вспоминая скромные собрания общества «Оллу Дхор». Кажется, многие из присутствовавших были также не готовы к столь грандиозным переменам, оратора стали перебивать, какой-то бородач в ватнике, став рядом с Асхом, напомнил, что вывести из лесу дхаров должен только эннор-гэгхэн. При этих словах Шендерович несколько растерялся:

– Я не спорю, сограждане, но вопрос очень сложный. С одной стороны, предание об эннор-гэгхэне выражает вековечные чаяния народа…

Кажется Владыка Вечноживущий плохо укладывался в уже готовую схему Дхарского Возрождения.

Фрол подошел поближе к крыльцу. Некоторое время собравшиеся не обращали на него внимания, но вот по толпе прошел шелест, и через минуту все смотрели на Фрола. Асх, так и не доведя до конца свой пассаж по поводу вековечных чаяний, умолк.

– Эннах! – совсем растерялся дхар, не ожидая так быстро оказаться с сфере всеобщего внимания.

– …Свободные дхары!

На крыльце стоял кна-гэгхэн Вар.

– Свободные дхары! – повторил старик. – Сегодня, в день Гхела Храброго, к нам пришел нежданный, но дорогой гость – Фрол Соломатин, серый дхар, который решил разыскать свой народ.

Бородачи окружили Фрола, к нему потянулись огромные ладони, которые он едва успевал пожимать.

– Наш друг Александр, называющий себя Асхом, прав. Мы давно уже не собирались. И сейчас я, ваш кна-гэгхэн, объявляю, что Ахусо Т'Йасх, Великое Собрание, начнется сегодня, в Гхелов день, за два часа до полуночи. Пусть приходят все дхары: и серые, и белые, и черные. Я сказал…

Толпа ответила одобрительных гулом. Тем временем Фролу пришлось познакомиться с двумя десятками соплеменников. Он мало кого успел запомнить, но обратил внимание, что половина имен не дхарские, а русские. Впрочем, и его самого Вар назвал не Фроатом, а Фролом. Вскоре к нему протолкался и неугомонный Асх.

– Вы Соломатин? – воскликнул он, протягивая Фролу тонкую, совсем не дхарскую ладонь. – Фрол Афанасьевич? Я Асх Шендерович.

– Будем знакомы, – усмехнулся дхар. – А почему ты Асх?

– А что, неплохо? Я – «Наш»! А вы из Столицы?

Дхарский давался Асху с трудом, поэтому после первых же фраз перешли на русский.

– Вы участвовали в обороне Белого Дома? Как я завидую вам, Фрол Афанасьевич! Вы какую организацию представляете?

Фрол понял, что неутомимый борец всерьез принял его за эмиссара эмиграции.

– «Оллу Дхор», – сообщил он, не желая разочаровывать пламенного революционера.

– «Дхарская Весна»? – не без труда перевел тот. – Это, наверное, просветители, да? Воскресные школы, букварь?

– Так че, за «калаши», что ли, браться? – обиделся Фрол.

– Нет-нет, – заспешил Асх. – Я против насилия, конечно… Скажите, что предлагает руководство эмиграции? Мы должны вернуться, правда?

– А че тут делать-то? Вон, вокруг на полсотни километров пусто – живите!

– Вы слышали! – воскликнул Асх. – Что я говорил? Хватит ждать, целый год мы уже ждем невесть чего!

– Мы ждем эннор-гэгхэна, – сурово заметил немолодой бородач, и все собравшиеся согласно закивали. – Он придет!

Бородачи вступили в весьма серьезный спор о каких-то признаках и приметах грядущего Владыки. Воспользовавшись этим, Фрол вынырнул из толпы и попытался исчезнуть, но его догнал неугомонный Асх и принялся расспрашивать о столичной жизни. Фрол отвечал явно невпопад, будучи слабо знаком с теми кругами, о которых расспрашивал Шендерович, но затем упомянул Стародомскую, и Асх радостно воскликнул, что вместе с Калерией провел целых два дня в одном из райотделов милиции. Теперь дело пошло легче. Келюса Асх, конечно, не знал, зато слышал о его деде. Назвав старика «сталинским зубром», он тут же выразил сожаление по поводу его гибели, присовокупив, что без старого Лунина в Доме на Набережной остались одни идиоты. Шендерович был знаком и с Плотниковым-старшим, бывал у него дома и неплохо помнил малолетнего пакостника Мика. Узнав, что Плотников-младший стал одним из столпов столичной демократии, Асх лишь покачал головой.

За беседой время шло быстро, а между тем на поляне постепенно собирались обитатели леса. На митинге присутствовала, главным образом, молодежь, теперь же к дому не спеша подходили люди постарше. Впрочем, до начала Великого Собрания времени еще оставалось достаточно. Фрола накормили обильным ужином, он успел перезнакомиться со всеми, кто пришел на поляну, в том числе с двумя своими троюродными братьями – Анхом и Дирхом. Это были крепкие тридцатилетние мужики, оказавшиеся потомками Рханы, сестры Фролова прадеда.

136