Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Страница 195

195

– Ужасная жизнь! – Макаров откровенно зевнул. – Сегодня как раз был свободен, и вот, пожалуйста… Что это у вас, господин Лунин, случилось? Опять танки перебросили или эти ужасные… Как их там? «Молнии»? «Грады»?

Николай оценил тон, которым задан вопрос. Меньше всего верилось, что капитана действительно интересуют дела лаборатории Тернема.

– А по-моему, это военная тайна, – не без тайного удовольствия ответил Келюс. Помогать отважному красному разведчику он не собирался.

– Военная тайна – это так пошло! Вы в вист играете, господин Лунин?

– Плохо, – откровенно признался тот, в свое время без особого успеха обучавшийся этой мудреной игре. – И в преферанс тоже не играю.

– Какая жалость! А во что же у вас там играют?

– Где это «у нас»? – наивно поинтересовался Келюс. – В Столице?

Макаров весело рассмеялся:

– Вы истинный конспиратор, господин Лунин! Все, все, молчу! Просто господин Горкин очень неплохо играет в вист…

Автомобиль свернул на широкую улицу, и Николай прилип к оконному стеклу. Впрочем, вначале его ждало разочарование. Он узнал улицу, на которой бывал и раньше. Дома были почти те же, только исчезли серые довоенные пятиэтажки, а вместо них Николай увидел небольшие двухэтажные особнячки, совсем новые, выкрашенные в веселые светлые тона. По улице (Лунин вспомнил, что она в его время называлась Пушкинской) как и семьдесят с лишним лет спустя, ходили трамваи. Правда, вагоны были другие, но такое Келюс тоже видел – в старой кинохронике и на пожелтевших от времени фотографиях. Люди были одеты пестро, мелькали военные мундиры, на некоторых дамах были необычного фасона платья и широкополые шляпы. Впрочем, большая часть прохожих носила нечто непонятное – перешитую старую форму, нелепые, явно с чужого плеча костюмы, а то и откровенные рубища. Все это сильно напоминало съемки исторического фильма, и Лунин не удивился бы, если навстречу попалась киноустановка с восседающим рядом кинорежиссером в окружении штата помощников и исторических консультантов. Но никто не кричал: «Мотор!». Мелькнувшая афиша извещала, что в помещении Купеческого клуба дает концерты известный певец Вертинский, по другой стороне улицы неторопливо процокал копытами конный патруль – десяток бородатых казаков, «роллс-ройс» то и дело обгонял извозчичьи пролетки. Июнь 20-го…

– Бывали здесь? – по-своему оценил интерес гостя к происходящему неунывающий Макаров. – Прескверный, как по мне, городишко. Скучный, маленький…

– Ничего себе маленький! – на миг забылся Келюс. – Два миллиона жителей!

– Сколько? – Макаров почти не удивился. – Два миллиона, говорите? Да, вырос… А сколько в ваше время в Столице? Миллионов двадцать?

Николай вновь промолчал и откинулся на мягкую обшивку сиденья. Вид за окном сразу стал неинтересен.

«Роллс-ройс» свернул на тихую улицу, застроенную небольшими кирпичными домиками, утонувшими в зелени садов. Под колесами мягко зашуршала выложенная ровными тесаными булыжниками мостовая.

– Окраинная, – сообщил капитан. – Здесь мы вам подобрали квартиру. Улица тихая, от центра недалеко… Знакомые места?

– Нет, – Лунин бегло осмотрелся. – По-моему, я здесь не был.

Он действительно не помнил этой улицы. Впрочем, за семьдесят лет она могла измениться до неузнаваемости.

Машина притормозила у невысокого деревянного забора, за которым виднелись кроны цветущих яблонь и опрятный домик с большой открытой верандой. За забором залаяла собака.

– Не бойтесь, – усмехнулся Макаров. – Пес здесь миниатюрный, для звука. Соседи спокойные… В общем, сами увидите.

Калитка оказалась не запертой. Двор был весь засажен яблонями, только в центре стоял деревянный стол и две скамейки. Вокруг не было ни души, лишь маленькая пестрая собачка, мелькнув в глубине сада, тут же спряталась подальше от нежданных гостей.

Поднявшись на веранду, Макаров достал ключи.

– Прошу, – пригласил он, отпирая входную дверь. – Здесь прихожая, а ваша квартира – сразу налево. Раньше тут жил какой-то железнодорожный служащий, но он сгинул еще в 18-м…

Квартира – две маленькие полутемные комнатки с небольшими окнами, выходящими в сад – имела нежилой вид. От прежних обитателей осталась батарея пустых бутылок и пожелтевшие старые газеты. На подоконнике стоял засохший фикус, в буфете за треснутым стеклом синел затейливыми рисунками дешевый фаянсовый сервис, а на стенах висели потемневшие от времени репродукции, среди которых сразу выделялся мрачный «Кочегар» знаменитого передвижника Ярошенко.

– Располагайтесь, господин Лунин. Ключи я оставлю на столе. Вот вам деньги на первое время. Кстати, рядом Сумской рынок, но он дорогой, лучше ездить на Благовещенский. Соседи предупреждены, да они и не будут лезть с расспросами.

– Спасибо, – поблагодарил Келюс, рассматривая свое новое пристанище. Квартира имела грустный, но по-своему уютный вид. Во всяком случае, сюда не доберется Сиплый…

– В пределах Харькова можете перемещаться свободно. Ночевать советовал бы здесь – для вашего же спокойствия. Что поделаешь – война! Господа большевички изволят шкодить, давеча на станции взрыв устроили. Обнаглели эти красные шпионы! Поэтому, господин Лунин, мы к вам приставим охрану. Можете не беспокоиться, вы ее даже не заметите.

Все стало ясно. За город нельзя, шпики под окнами – и наглый большевистский шпион, отдающий приказы. Николай вздохнул.

– За охрану спасибо, прямо на душе потеплело! А вы знаете, господин капитан, кто я по профессии?

– Помилуйте, откуда мне знать-то? – удивился Макаров. – Господин Плотников говорил про какие-то книги… Вы издатель или редактор?

195