Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Страница 235

235

– Я не племянник. Ты был моим прадедом. Ты Михаил Корф… Неужели даже этого не помнишь?

– Михаил Корф, – равнодушно повторил Сиплый. – Не помню. Впрочем, это все равно…

– Значит, ты прочел заклинание! – прошептал Мик и вдруг понял, что другого пути остановить Сиплого у него нет. Вечный круг зла – ловушка для святого Иринея… Он оглянулся в последней надежде на спасение, но выхода не было. Сиплый, постояв несколько секунд, начал медленно доставать из висевшей на поясе кобуры пистолет.

– Стой!

Голос Мика прозвучал холодно и властно. Сиплый на мгновение замер, и Михаил медленно начал читать переписанное из старинной книги и сразу же врезавшееся в память заклинание. Выговорив последнее слово, он глубоко вздохнул, но вдруг почувствовал, что легкие уже не ловят воздух. Сердце замерло, к горлу подступил холод…

Сиплый не двигался, глаза его были закрыты, лишь веки еле заметно подергивались. Вдруг лицо дрогнуло, нервно дернулся рот, исчезла мертвая неподвижность, и на Мика взглянули живые, знакомые глаза.

– Мик, мальчик… Зачем же ты это сделал?

– Дядя Майкл! – прошептал Плотников. – Все-таки узнал…

– Мик… Зачем ты…

Голос оборвался, тело в сером пальто с глухим стуком завалилось набок. Михаил отвернулся, чтобы не видеть то, во что за несколько секунд превратилось тело прадеда…

– …Ты дурак, Плотников! – Нарак-цэмпо уже стоял посреди комнаты. – Чего ты добился? Теперь вместо прадеда мне будет служить правнук.

Мик медленным, вялым движением поднял с пола пистолет и навел на старика. Нарак-цэмпо вздернул узкие тонкие губы в усмешке и, повелительно взмахнув ладонью, пропал.

– Жаль… – проговорил Михаил, чувствуя, что с ним происходит что-то страшное. Разум боролся, но тьма уже заливала сознание. «Красный выключатель, – вспомнил он, – я должен выключить экран…»

Мик спрятал пистолет, поднял с пола холодный тяжелый нож, сунул его за пояс и, шатаясь, добрел до пульта. Рука уже тянулась к красному выключателю, когда он услыхал: «Стой!» – и замер.

– Стой! – повторил голос. – Отойди от пульта. Брось оружие!

Рука потянулась к ножу, Михаил ощутил холод освященной стали, и на мгновение разум прояснился. Плотников помотал головой и, резко бросившись вперед, нажал выключатель. Затем, отблеском сознания сообразив, что экран могут включить снова, схватил автомат убитого ярта и навел на пульт.

– Стой! – вновь зашелестел сухой повелительный голос. – Не смей!..

Но Мик уже нажал на спусковой крючок. Очередь разнесла экран, пули пробили пульт. В комнате запахло озоном и горелой проводкой.

– Все, – вздохнул Мик, – уже не включат…

Он зашатался, схватился за голову и вдруг понял, что забыл свое имя. Значит, сейчас он исчезнет. Он станет нелюдем и будет стрелять по своим товарищам. Яртов не берут даже пули…

Ладонь сжала рукоять егерского ножа, и Плотников вспомнил, что освященная сталь убивает краснорожих. Убивает, если попасть прямо в сердце. Мик выхватил нож, приставил к груди… «Я так ничего и не успел, – вдруг подумал он. – Или все-таки…»

Беспамятство вновь затопило сознание, и Михаил, боясь опоздать, резко надавил на рукоять. Сталь легко вошла в тело, на мгновение стало невыносимо больно, но затем боль исчезла, сгинула охватившая его тьма, и Мик увидел сильный, невыносимо яркий свет…

– …Есть! – крикнул Ухтомский, сдергивая с плеча автомат. На фоне побелевшего предрассветного неба темный провал, на месте которого только что светилось переливающееся пламя, казался особенно зловещим.

– Вперед! – Глебов спрятал бинокль. – Перебежками! Бить по всему, что движется!..

В тоннеле было тихо, только в глубине слышались отдаленные шаги и глухие отзвуки голосов.

– Не бежать! – приказал полковник. – Идти быстрым шагом!

Ухтомский был в первой шеренге, рядом с Алексеем и каким-то незнакомым офицером. Сзади шли дхары, и Виктор, вспомнив, что у Анха и Лхаста нет автоматов, невольно покачал головой. В бою князь верил только оружию.

Минут пять двигались без помех, но внезапно впереди блеснула вспышка, и автоматная очередь прошла прямо над головами. В ответ полыхнуло пламя – разрывные пули веером ушли в темноту. Там что-то упало, вновь ударила очередь, но еще один залп скосил невидимого врага. Свет фонарей упал на корчившиеся на полу окровавленные тела в пятнистой униформе. У кого-то не выдержали нервы, и очередь ударила прямо в грудь одному из недобитых. Во все стороны брызнули сгустки темной крови, разрывные пули разнесли грудную клетку, оторванная верхняя часть тела откатилась в сторону, но разорванный пополам труп продолжал судорожно дергаться…

Впереди уже блеснул свет – зал с тремя дверями был рядом, но тут из каменных стен стали медленно выползать стальные створки ворот. Они ползли неуверенно, рывками и вскоре остановились, так и не сомкнувшись. До ворот оставалось не больше десяти шагов, когда шедший впереди Глебов предостерегающе поднял руку. Отряд остановился, и в ту же секунду из-за полузакрытой стальной створки вылетел ребристый корпус гранаты. Ухтомский за долю секунды успел представить, что может наделать взрыв в узком тоннеле – граната была осколочная, из тех, что рекомендуется использовать только из укрытия. Он упал ничком, прямо перед замершей ребристой смертью, схватил корпус гранаты, показавшийся холодным, словно лед, и швырнул обратно – прямо за одну из стальных створок. По тоннелю прогрохотало, послышался свист осколков, врезавшихся в каменные стены, из-за полузакрытых ворот вылетели окровавленные клочья зеленой ткани… Ухтомский встал, чуть пошатываясь, поднял автомат и глубоко вздохнул.

235