Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Страница 51

– Для начала я хочу кое-что уточнить. Это не займет много времени…

Лунин хотел было возразить, что не намерен беседовать в подобной обстановке, но внезапно темные глаза гостя приблизились и словно выросли. Николай почувствовал, как звон в ушах переходит в глухой резкий гул…

…Тишина – абсолютная, недвижная. Каким-то краешком Келюс продолжал ощущать себя, но время остановилось. Сколько это тянулось, понять было невозможно, но вот откуда-то издалека послышался резкий повелительный голос:

– Очнитесь, Николай Андреевич!

Вздрогнув, Келюс открыл глаза. Смуглое лицо смотрело бесстрастно и холодно.

– Извините за подобный метод. Он, по крайней мере, не сопряжен с физическими страданиями. Итак, теперь я знаю все, и мы можем поговорить…

Лунин понял: его заставили все рассказать! Для того и подмешали наркотик – чтобы ослабить волю…

– Как я понял, вы уже догадались почти обо всем. Да, вы, Николай Андреевич – опасный свидетель. Вы увидели, как действует «Тропа». Это небольшая тайна, но мы ее очень бережем. К сожалению, благодаря оплошности других людей вы познакомились с некоторыми важными документами. Вы коснулись Тайны Больших Мертвецов и даже что-то знаете об Оке Силы. Это очень плохо – для вас. Есть два выхода, и оба вас не устроят. Первый – тот, которого вы так опасаетесь. Второй – не лучше, но об этом сейчас не будем. К вашему счастью, тот, кому я служу, не желает такого. Почему – не так важно. Скажем, вы родственник его очень давнего и упорного врага. Тот, кому я служу, по-своему справедлив, и не хочет, чтобы ваше устранение походило на месть…

Лунин невольно удивился, но тут же пришла догадка. Старик говорил о его деде, старом большевике Лунине! Вот, значит, как? С кем же враждовал бывший нарком?

– …Но вы слишком опасны, чтобы вас просто отпустить с миром. Итак, вы останетесь здесь и, боюсь, надолго. Через некоторое время вас переведут в более приличные условия, и мы встретимся снова. Меня зовут Нарак-цэмпо, запомните это имя…

– А что будет с остальными?

Это было первое, о чем решился спросить Келюс.

– Забудьте о них. Впрочем, вы имеете шанс несколько улучшить свое положение. Нас беспокоит Соломатин. Он может быть опасен, а поэтому его следует обезвредить как можно скорее. Надеюсь, вы окажете нам помощь? Это зачтется…

Лунин попытался усмехнуться. Они хотят «обезвредить» Фрола? Не выйдет, воин Фроат им еще покажет!

– Подумайте. Вы, конечно, догадываетесь, что у нас есть способы убеждения. Некоторые из них вам не понравятся. До встречи, Николай Андреевич.

Смуглое морщинистое лицо начало расплываться, и Келюс ощутил, что вновь теряет сознание. Странные голоса зазвучали в полную силу, свет перед глазами померк, и Лунин провалился в немую бездну. Тьма поглотила его; исчезли не только мысли, но и ощущение себя самого – последнее, что теряет человек…

Когда он очнулся, камера была пуста, голова казалась свежей, и все случившееся в первую секунду представилось Николаю ночным кошмаром. Но кошмар был наяву: легкая дрожь пальцев еще не прошла, в ушах звучали отзвуки странного хора, и с каждой пульсацией крови в висках отдавалось эхом непонятное имя – Нарак-цэмпо…

Первая попытка встать оказалась неудачной – слабость брала свое. Собравшись с силами, Лунин вновь привстал, и на этот раз дело пошло успешнее. Он сделал несколько шагов по камере. Одурь постепенно уходила, и, вспомнив Корфа, начинавшего каждое утро с неизменной гимнастики, Келюс принялся проделывать какое-то подобие зарядки. Впрочем, его хватило всего на несколько упражнений. «Нарак-цэмпо… Нарак-цэмпо…» – стучало в голове. Наконец-то все стало ясно! Его пока не убьют. Пока… Зато всех остальных ждет смерть. Вновь вернулся страх – безграничный, парализующий волю и чувства…

– Не бойся, воин Николай…

Келюс замер, затем обрадовано вскрикнул и оглянулся. Варфоломей Кириллович стоял посреди камеры – такой же спокойный и уверенный, как и той страшной августовской ночью. Почему-то в первый миг Николая совсем не удивило, каким образом старик очутился в его камере.

– Здрав ли ты? – продолжал тот, улыбаясь уголками губ. – Как твой сосуд скудельный, что ты «черепушкой» величал?

– Спасибо, уже не болит… – Лунин наконец-то обрел дар речи. – Варфоломей Кириллович! Вы… Вы знаете? Здесь они…

– Ведаю, воин Николай, все ведаю… Пойдем!

Это было сказано так просто, что Лунин лишь послушно кивнул. Варфоломей Кириллович неторопливо подошел к двери, и тут только Келюс вспомнил, что камера заперта, снаружи – охрана, пулеметы и проволока в несколько рядов… Но растерянность тут же сменилась изумлением: старик легко ударил рукой по двери – и та со скрипом приоткрылась. Николай лишь сглотнул и вышел вслед за стариком в коридор.

Часового он увидел почти сразу. Крепкий парень в камуфляже, вооруженный короткоствольным автоматом, стоял под слабо горевшей лампой и откровенно скучал. Ни Варфоломея Кирилловича, ни Келюса он явно не видел. Старик оглянулся и, как показалось Николаю, слегка подмигнул. Приободрившись, Лунин ускорил шаг. Отчаяние и страх исчезли – те, кто грозил ему и его друзьям смертью, не были всесильны…

У выхода из подвала им встретился еще один часовой, также не обративший на беглецов ни малейшего внимания. Вскоре они уже были во дворе, где сновали люди в пятнистой униформе, но Варфоломей Кириллович, казалось, не замечал их, впрочем, как и они его. Келюс, осмелев окончательно, уверенным шагом направился к воротам. Часовые смотрели куда-то в сторону, и беглецы уже были готовы переступить черту, отделявшую их от свободы, как внезапно Николай ощутил невидимый толчок в грудь. В висках застучала кровь: