Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Страница 126

126

Вой-Вож оказался захудалым поселком на берегу Печоры, еще только начинавшей свой путь к Ледовитому океану – речке небольшой, но зато достаточно бурной, что текла вдоль невысоких, поросших густым лесом берегов. В поселке, носившем столь странное название, дхару сразу же повезло. Он только подошел к пристани, как тут же заметил старый облезлый катер, собиравшийся отплывать куда-то вверх по течению. Там распоряжался немолодой густобородый мужик, одетый, несмотря на лето, в куртку из плотной серой ткани и высокие сапоги. Фрол окликнул бородача, оказавшегося владельцем катера. Как выяснилось, тот действительно собирается вверх по Печоре, и притом как раз до Якши. Плыть дальше не имело смысла: выше река становилась опасной для путешествия даже на легких лодках.

Просьба Фрола взять его с собой была воспринята бородачом, носившим, как выяснилось, экзотическое имя-отчество Оюшминальд Савинович, без особого энтузиазма. Он долго молчал, а затем потребовал у Фрола паспорт. Дхар хотел было возмутиться, но сообразил, что в этих диких местах он в своей городской легкой курточке, кроссовках и старых джинсах смотрится чрезвычайно подозрительно.

Оюшминальд Савинович изучал паспорт чрезвычайно внимательно, потом, вновь поглядев на Фрола, запросил за путешествие весьма немалую сумму. Дхар тут же согласился – деньги имелись, а выбирать в данном случае не приходилось. Получив задаток, бородач несколько смягчился, и Фрол поспешил занять место на катере. Уже через несколько минут под нервный треск мотора они поплыли на юг, вверх по великой дхарской реке Пех-ре. Оюшминальд Савинович сидел на корме у руля, дымя папиросиной, а некурящий Фрол, закутавшись от свежего, не по-летнему холодного ветра в свою курточку, с любопытством смотрел на проплывающие вдоль борта берега. Он еще ни разу не был на Печоре. Из рассказов деда дхар вынес убеждение, что великая Пех-ра под стать хорошо знакомой ему Каме, а то и Волге. Вероятно, где-то севернее Печора была и в самом деле такой, но здесь, у истоков, она напоминала, скорее, горную речку. Впереди то и дело мелькали черные подводные камни, вокруг которых кипели буруны, русло делало странные зигзаги, а у горизонта сквозь синеватый вечерний туман уже проступали невысокие, поросшие густым темным лесом уральские предгорья. Плыть было нелегко, и Фрол успел пару раз изрядно переволноваться, пока не понял, что его бородатый спутник с диковинным именем – человек опытный и ходит здесь не в первый год.

Чем дальше на юг, тем круче становились берега. Временами, когда солнце исчезало за поросшими темным еловым лесом склонами, Печора текла словно в глубоком сумрачном ущелье. На берегах было абсолютно безлюдно, лишь пару раз Фрол заметил черные, брошенные в давние годы избушки, а однажды на высоком откосе мелькнул высокий раскольничий крест. Дхар тут же почувствовал странную, неведомую ему силу, шедшую от черного креста, но лодка свернул за поворот, и Фрол быстро потерял его из виду. Он хотел спросить об этом у своего спутника, но, поглядев на угрюмое лицо Оюшминальда Савиновича, так и не решился.

Плыли долго, пользуясь бесконечным летним вечером. Наконец стемнело, из-за высоких холмов пополз туман, берег начал исчезать из виду, и Фролу стало не по себе, как когда-то в шумной Столице, куда попал впервые школьником. В каменном лабиринте, среди огромной толпы, и здесь – на пустынной реке, среди чужих непонятных лесов – дхар ощущал себя маленьким и беззащитным. Но Фрол тут же одернул себя – страна предков, давняя отчизна серых дхаров не была для него чужой. Он, потомок Фроата Великого и Гхела Храброго, возвращается сюда, чтобы увидеть то, что видели когда-то они. Эта мысль как-то сразу успокоила, и дхар уже спокойно глядел на белый туман, сползавший с берега и стелющийся по воде.

Наконец Оюшминальд Савинович свернул к низкой песчаной косе. Сразу же за прибрежными деревьями темнела избушка, и Фрол мысленно обрадовался, ибо ночевать под открытым небом совершенно не хотелось. К ночи похолодало, но печь разжигать не стали, а развели у избы небольшой костер. Фрол извлек из рюкзака купленные в Столице консервы, но бородач, покачав головой, принес из катера внушительный кус копченого мяса и большую бутыль, заткнутую пробкой. Оценивающе взглянув на Фрола, он кивнул на бутылку. Оставалось извлечь из рюкзака кружку. Дхара трудно было смутить коньяком князя Ухтомского, а уж перед такой привычной микстурой он не робел и подавно.

Вскоре дело пошло веселее. Копченое мясо (бородач пояснил, что это кабанина) оказалось вполне к месту, да и самогон, к удивлению дхара, был не особо мерзким. Постепенно разговорились. Бородач, следуя давнему местному обычаю, не спрашивал Фрола, зачем тот едет в Якшу, и дхар решил рассказать сам, сообщив, правда, лишь о живших в этих краях родственниках, выселенных в годы коллективизации. Желание повидать родину предков не могло вызвать удивление даже у Оюшминальда Савиновича. Подумав, Фрол добавил, что, по слухам, кто-то из его родственников бежал с этапа и ушел в лес. Бородач задумался, а потом уверенно заявил, что слыхал о чем-то подобном. Здесь и вправду в давние годы было несколько сел, где жили то ли старообрядцы, то ли зыряне, бежавшие от ГПУ в лес и жившие там много лет. Он сам однажды видел беглецов и даже говорил с одним из них.

Фрол как бы невзначай упомянул о снежном человеке, и лицо его собеседника сразу же искривилось ухмылкой. По мнению Оюшминальда Савиновича, подобные слухи распускали сами беглецы, чтобы к их убежищу не совались посторонние. Дхар не стал спорить, переведя разговор на проблемы экономических реформ в стране и ваучерной приватизации.

126